Друзья, есть в медиа-пространстве такой вид контента как экспертные прогнозы. Сейчас они активизировались. Военные эксперты, политические и экономические - вещают из каждого утюга.
Но. Прежде чем верить тому, что читаешь или слышишь, полезно знать следующее - эксперты в масс-медиа генерируют развлекательный контент. Не более. Не делайте из всего этого долгоиграющих выводов. Почему?
Повторяю свою публикацию, сделанную годом ранее. Сейчас она актуальна как никогда.
Чьим прогнозам о будущем можно верить? Кто знает о будущем больше обычных людей? Наверное, эксперты.
Если так - то какие? Очевидно, наиболее известные и авторитетные.
Оба ответа - неверные. И вот почему.
При работе с прогнозами на будущее есть две проблемы. С одной стороны, существует объективная неопределённость и переменчивость внешнего мира, с другой – действуют субъективные ограничения: иррациональность, предубеждённость, склонность к стереотипам и когнитивным заблуждениям, приводящим к так называемому туннельному мышлению.
При таком типе мышления человек видит ограниченную часть картины мира, исходя из своих убеждений, известных ему фактов и их интерпретации. При этом он отвергает или не видит необходимости расширять это видимое «пятно» и получает в итоге искажённое отображение реальности, которое выступает благодатной почвой для разного рода проблем и ошибок, причём в разных частях спектра – это может быть как недооценка, так и переоценка значения каких-либо факторов.
Туннельное мышление – это отнюдь не всегда следствие нехватки знаний, оно вполне может сочетаться с экспертизой и часто именно ей подпитывается. Дэниэл Канеман в своей книге «Thinking Fast and Slow» приводит в качестве примера этого работы профессора Университета Пенсильвании Филиппа Тетлока, который в своих исследованиях пришёл к выводам о наличии обратной связи между экспертностью и достоверностью прогнозов. Этой теме посвящена его книга «Expert Political Judgment: How Good is It? How Can We Know?», опубликованная в 2005 году.
Профессор Тэтлок проделал титанический труд – собрал и проанализировал прогнозы 284 профессиональных экспертов в области политики и экономики за 20 лет. Он просил испытуемых оценить вероятность определённых будущих событий в сфере их специализации и в других сферах, о которых они имели общее представление. Экспертов просили оценить вероятность трёх альтернативных исходов событий: сохранение статус-кво, рост или снижение (например, экономики). Кроме этого, респондентов спрашивали, на основании чего они пришли к своим выводам, какой была их реакция в случае, если прогнозы не сбылись и каким образом они оценивали факты, не подтвердившие их мнение.
Тетлок собрал более 80 тысяч ответов и сопоставил их с реальным развитием событий. Результаты оказались парадоксальными: эксперты показали достоверность прогнозов хуже, чем простое распределение ответов в равных долях по всем трём вариантам. Более того, в области своей специализации эксперты продемонстрировали примерно те же результаты, что и дилетанты.
«Тот, кто знает больше, демонстрирует точность прогнозов чуть выше того, кто знает меньше. Но и на самого авторитетного знатока нельзя положиться. Причина заключается в том, что человек, накопивший больше знаний, в некотором роде слепнет из-за иллюзии умения и связанной с ней самоуверенности», – комментирует результаты исследования Канеман.
«Мы стремительно достигли той точки, когда ценность предсказаний, основанных на знаниях, становится крайне мала, – пишет Тетлок. В век чрезмерной специализации науки нет смысла полагать, что те, кто публикуется в ведущих изданиях – выдающиеся политологи, регионоведы, экономисты и так далее, – хоть сколько-нибудь превосходят обычных журналистов или просто вдумчивых читателей New York Times в том, что касается видения назревающих ситуаций».
Как выяснил Тетлок, чем более известен и публичен прогнозист, тем менее надёжны его прогнозы. «Востребованные эксперты, – пишет он, – ведут себя более самоуверенно в сравнении с коллегами, на которых вовсе не падает свет рампы».
Как «негативная экспертность» работает на практике – можно проиллюстрировать несколькими историческими примерами.
«У меня нет ни малейшей молекулы веры в воздушную навигацию». Это сказал в 1896 году сэр Уильям Томсон, британский физик, математик и инженер, президент Лондонского королевского общества, член трёх академий и соавтор Британской энциклопедии. В 1902 году, комментируя первые попытки создания летательных аппаратов, он был уверен, что «аэропланы никогда не будут практически успешными», потому что «никакая движущая сила не может перемещать их по воздуху». Бесспорный научный авторитет, тем не менее, ошибался. Всего через год Уилбер и Орвилл Райт поднимут в воздух свой аэроплан «Флайер-1» с одним из братьев в качестве пилота на борту. Что будет дальше – известно из истории. До введения ограничений, связанных с пандемией COVID-19, в небе одновременно находилось в среднем 11-12 тысяч самолётов (рекорд 2018 года – 19 тысяч) и 4 миллиарда человек ежегодно совершали полёты.
«Вероятность того, что космический спутник будут использовать для улучшения качества телефонной, телеграфной, телевизионной и радиосвязи на территории США, равна практически нулю», Т.А.М. Крейвен, член Федеральной комиссии по связи, 1961 год. На сегодня в рамках только одного проекта StarLink по созданию глобальной сети доступа в Интернет предусматривается вывод на орбиту порядка 12 000 спутников, а спутниковых телеканалов в мире – более 37 000.
«Японская автомобильная индустрия вряд ли завоюет значительную долю американского рынка», Business Week, 1968 год. Основанное в 1929 году и имеющее к тому моменту почти 40 лет экспертизы, одно из лучших деловых изданий в мире смотрело на зарождение мощного тренда в виде спроса на экономичные и при этом удобные и надёжные автомобили, и не оценило его потенциальный масштаб, равно как и конкурентный потенциал японцев. По данным ресурса Carsalesbase в топ-10 автомобильных марок по продажам на американском рынке в 2019-м году вошли четыре японских бренда: Toyota, Honda, Nissan и Subaru, и ещё два южнокорейских – Hyundai и Kia. 30% от своего общего объёма производства японский автопром продаёт в США и занимает там долю рынка близко к 40%.
«Я поверю в 500-канальный мир только тогда, когда увижу его», – сказал Самнер Редстоун, глава американского медиа-холдинга CBS Corporation в 1994 году и со временем получил такую возможность. Он прожил 97 лет, скончался в 2020 году и увидел мир, в котором телеканалов намного больше – на сегодня только в США их насчитывается более 8 000.
Профессионалы, у которых есть необходимый уровень квалификации и которым доступны все данные для того, чтобы увидеть новые повороты будущего, часто оказываются неспособны их распознать. Почему? Как выясняется, вовсе не из-за неграмотности, а из-за следования внешне благим намерениям, таким как верность своим убеждениям и высокая оценка своей уверенности. Которые приводят к нежеланию постоянно задавать себе вопрос: «Чего я не вижу, не знаю или не понимаю?». Этот тот случай, когда накопленные знания и твёрдые навыки не работают из-за недостатка мягких навыков – открытого и критического мышления, и это становится проблемой.
Если мы хотим попасть в будущее - придётся научиться избавляться от ментального балласта, и в первую очередь - оспаривать собственные убеждения. Инновации начинаются с человека.
